Алеша Димитриевич – русский цыганский барон в Париже
|
| 02.12.2008, 05:06 |
«...Куда попали вы? К Олимпу ли,в Афины? Где вы теперь? В Париже иль в Баку? Быть может быть в равнинах Аргентины В Европу грузите маисвину муку... ... Мой брат в Иркутске, сторожем больницы, Отец в Германии, в артелях рыбаков, Сестра газетчицей уж больше годе в Ницце, А дядя в Венгрии на заготовке дров...». Это строки из «Танго эмигрантов» Алеши Димитриевича. В конце последнего куплета Алеша цитирует Игоря Северянина: «Сердце истомилось, истаскалось. Душа в Россию ищет троп. Как хороши, как свежи были б розы Моей страной мне брошенные в гроб!» Парочку роз наша страна бросила на могилу Северянина — выпущена пара книжек его стихов. Но так до сих пор и не признала, и не то что не признала, а просто не вспомнила наша страна о творчестве Алеши Димитриевича. И незаслуженно. Отечественная грамзапись поленилась заняться переизданием хотя бы одной зарубежной пластинки, вернуть России голос Алеши. Это удивительный голос Прекрасно поставленный, с широким диапазоном баритональный тенор. Глуховатый, хриплый, как бы неотделимый от тех песен, что пел Алеша.
Дмитриевич пел всю жизнь — до самой старости. Он эмигрировал из Совдепии еще с первой волной эмигрантов, вместе с отцом Марины Влади — Владимиром Поляковым. О его бурной жизни можно было бы написать увлекательнейшую книгу. Но все, что мы можем прочитать о нем, заключается в двух страничках из книги Марины Влади о Высоцком — «Владимир, или Прерванный полет». Вот отрывок о том, как Высоцкий и Марина приходили в гости к Алеше Дмитриевичу: «На улице, где находится театр «Эберто», стоит небольшое светлое здание. Здесь за фасадом прячутся ночной ресторан и небольшая гостиница. На втором этаже уже много лет живет человек, который относится ко мне как к дочери, — русский цыганский барон в Париже Алеша Дмитриевич. Этот титул он, возможно, присвоил себе сам, но величавость и царственная манера держатся у него соответствующие. И потом он, как никто другой, умеет заставить рыдать свою гитару, голос его, кажется, прорывается из самой глубины человеческого страдания и неизменно очаровывает ночных красавиц... ... Ты давно слушаешь его пластинку, которую я привезла в Москву. Ты знаешь все связанные с ним истории и анекдоты: ночи проведенные им, моим отцом и Кесселем в кабаре, советы Алеши: «Никогда не пей водки, когда нюхаешь кокаин»... ... Алеша спускается, отрывистый кашель предваряет его появление.
В темноте кабака лишь солнечный луч просачивается с улицы и танцует в табачном дыму... Потом мы видим его лицо, натянутую на скулах смуглую кожу, исполосованную тысячью морщин, которые разбегаются от глаз — черных, блестящих и пронзительных. Глядя в упор* друг на друга, вы беретесь за гитары — так ковбои в вестернах вынимают пистолеты — и, не сговариваясь, чудом настроенные на одну ноту, начинаете звуковую дуэль... Потом — одно движение руками: постой, послушай... И жалуется гитара, и мы тонем в плаче». Пластинку Алеши мне посчастливилось однажды держать в руках. Она была выпущена в семидесятых годах на фирме «Полидор» другом Высоцкого и Поляковых Михаилом Шемякиным. На развороте фотографии: Алеша в блатной кепочке, с папироской, на фоне обшарпанной штукатурки стены. На стене нацарапано: «Берегись, Алеша! Менты!» И что-то еще. Так мог бы выглядеть сам знаменитый музыкант Гоп-со-смыком, песню про которого поет Алеша. Там же интереснейший вариант «Мурки» и многие другие, в том числе еще дореволюционная: «Помню, помню, помню я, как меня мать любила...» И каждая песня звучит самобытно, по-своему, но при этом очень традиционно, по-народному, так что забываешь: кто это поет, кто играет, а видишь лишь песню, видишь колодников: «Идут они с бритым я лбам я Шагая вперед чижало...»
Видишь выбежавшую вдогонку сыну старую мать: «Выхожу я из борот, А моя мать плачет: Алешка, милый мой сынок!..» Алеша жил в песне, свободно обращаясь с мелодией, иногда меняя все ноты. Он мог петь выше или ниже и совсем по-другому, но мелодия от этого не менялась, а просто раскрывались новые и новые кладовые безграничного пространства этой музыки. К сожалению, воспитанные на таких певцах как Кобзон, с его выверенным компьютерно-чеканным исполнением, мало понимают все волшебство голоса Дмитриевича. Между тем Алеша Дмитриевич — это совершенно отдельная страница мировой русской культуры, единственный и последний представитель целого направления в русской и цыганской песне." Теперь цыгане так не поют.
|
|
Категория: Мои файлы | Добавил: murrshako-rom
|
| Просмотров: 825 | Загрузок: 0
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
