Константин Агунович

Цыгане и евреи в прицеле фотообъектива

В московской Школе Родченко была ее лекция — со слайдами. По поводу одного кадра, с туркменскими цыганами, Кузнецова заметила, что раньше она этот кадр всегда ставила, но теперь ставит другой. Какой, она потом покажет. «Обратите внимание, этот кадр выражает мое состояние по тем временам» — и лекция шла дальше. А смысл как будто малозначащей реплики был в том, что канон Ляли Кузнецовой изменился. Потому что изменилось ее к этому канону отношение. Теперь («когда у меня двое внуков и так далее») туда входит не эта фотография, а та, другая. Из той же серии, с той же точки, только секундой раньше — или позже — снятая. Но теперь Кузнецова себя именно с ней ассоциирует. Теперь вот это — Ляля Кузнецова. А не то, что раньше. Сюжетно кадры не отличаются ничуть. Композиционно — ну немного. Эмоционально — да, очень. Тематически — как земля и небо. Первый кадр… Ну да что объяснять? Тот, что раньше, появляется в видеозаписи из Школы Родченко на 44-й минуте. А тот, что теперь, — это разворот страниц 148–149 альбома «Дорога», издательство Леонида Гусева: сто двадцать снимков, тридцать лет профессиональной деятельности. Определение «классик» по отношению к авторам вроде Кузнецовой пусть и стало расхожим, канонизировать их по всем правилам, с музеями и каталогами, начали недавно. И что именно считать классикой у классиков, никто последнего слова еще и не сказал. В том числе — сама 64-летняя репортерша из Казани, с именем как у актрисы театра «Ромэн» (так что цыгане были Кузнецовой будто и в самом деле на роду написаны), с названием альбома «Дорога», что вполне могло подойти бы какому-нибудь ай-нанэ; и с широкоугольником, рассеивающим и так рассеянный народ по углам кадра, выгибающим хороводом любую компанию, а дугой — недостижимый горизонт. В степях Казахстана и под Одессой, в Казани и в Бухаре — Ляля Кузнецова настигала своих цыган на зависть иной миграционной службе; профессиональный бродяга, репортер Кузнецова в итоге специализировалась на профессиональных бродягах, однако надо помнить, что все-таки Кузнецова — это не только цыгане, и начинает «Дорогу» ранняя, очень семидесятническая серия Кузнецовой о цирке.